Он знал о Франции все, а о Португалии ничего; он понимал, что происходит в далекой Москве, но не в родном Лиссабоне. Он не осознавал, что сам уже не управляет собственной страной, – его сместили почти два года назад, но он этого так и не понял. Антониу Салазар более 40 лет управлял огромной колониальной империей, но пал жертвой своего же любимого детища – цензуры.
Он был тишиной, тайной, невидимкой, он был подобен Богу и стоял лишь на одну ступень ниже верховного небесного владыки. Ему нельзя было себя показывать. У него не было ни возраста, ни тела, ни чувств. Он не говорил прямо, а вещал как оракул, иносказаниями и символами, и то, что он говорил, нужно было истолковывать и переводить на язык простых смертных. Как и Бог, он каждому назначал его судьбу: богатые должны были оставаться богатыми, бедные – мириться со своей долей, оппозиционеры – подвергаться репрессиям.
